— Я не только волю, я еще и баню люблю, — кратко объяснил ведун.
— Что бы ни случилось, ты должен думать о свете, — последний раз напомнил хранитель и подтолкнул Олега к юрте.
— Кто мокеевские, боярыня до дома на ночь отлучиться дозволяет. Однако же, чтобы нагнали рать все к завтрему до темноты!
Все вогулы замерли, смотря на небосвод с проплывающими на нем легкими барашками, а Олег с невозмутимым выражением лица налил себе кумыса, с огромным удовольствием выпил, закусил солоноватой брынзой.
Олег оглянулся. Торопясь покинуть ханский шатер, невольница не стала ни ноги обматывать, ни шкуру свою искать. Так и чесанула — босая и простоволосая… Дура. Ноги у нее уже посинели, нос и уши стали темно-красными, зубы мелко постукивали.
Грохот удара — шаг вперед, за плечо, разворот. Новое столкновение — и опять тот же маневр.