— Сердечко мое ноет. Не к добру твои сборы, не увижу тебя более. — Девушка сделала пару крадущихся шагов, прижалась головой к груди: — Не пущу одного. Следом побегу, по ночам костер твой сторожить стану.
— Кто таков? — решительно спросил один из привратников. — Откель и куда путь держишь, чего в граде нашем надобно?
— Красиво у тебя, бей! — не поленился похвалить хозяина ведун. — Давненько я такой красоты не видел. Немецкий бархат али греческий?
— Не добро чужое боярин покрал, несчастные! И не невинного гневом своим погубил! — возвысил голос Аргамирон. — Супротив богов и земли русской руку поднял! Нежить из земли поднимает, мертвецам потерянным покоя не дает, кровь пьет младенческую, тайным богам жертвы человеческие приносит! Слышите меня, жители Гороховца! Открывайте ворота немедля и представьте боярина своего на суд честный, пред лицом богов русских, бояр суздальских, пред глазами вашими! Не навлекайте гнев Божий с его души на свои головы!
Олег с облегчением перевел дух, вернул оружие в ножны, огляделся. Небо уже светлело, в сосновых кронах с торопливым перестуком носились какие-то пичуги, на реке, среди конских кучек, старательно мышковала нахальная лиса.
— Откуда, матушка? Что ни лето, одни напасти идут. Ни прибытка, ни радости.