Однако вновь прорезавшее морозный воздух тревожное ржание внезапно смешалось с человеческими криками, стуком, лязганьем железа и воем — холодящим жилы воем, в котором не имелось ничего человеческого.
— Назад! — Ведун рванул женщину к себе, рывком сбросил с кинжала ножны и приставил острие к ее горлу. — Назад, или я убью ее!
Сняв с мертвой лошади поводья, он накрепко связал татю руки за спиной, а потом, для надежности, еще и локти стянул его же поясом. Потом взялся за седло, поднатужился, поднимая мертвую тушу и… И ничего не получилось. Ведун по-прежнему ощущал, как его мышцы переполняет невероятная мощь, чувствовал, что способен своротить горы одной рукой — но в реальности оставался таким же обычным человеком, как и раньше. Получалось, Кронос давал не силу — он оделял только ощущением силы!
— Эй, Лесавич! — привстал на стременах Олег. — А скажи мне, дураку, отчего это половецкие рати здесь, как у себя дома, шастают? Где дозоры, где порубежники все? Куда смотрят.
Подошел возчик с первых саней. Распарившись от тяжелой работы и жара костров, тулуп и рукавицы он скинул, оставшись в холщовой рубахе и пухлых шароварах. За толстой веревкой, заменявшей ремень, торчал топор, сквозь черную кудрявую бородку просвечивали румяные щеки. Настороженно покосившись на Олега, он поклонился старцу, поставил перед ним в снег медный котелок, в котором из темного густого варева выглядывали золотистые бока двух крупных луковиц.
— В этой жизни много хорошего, — улыбнулся хан. — Иногда даже не замечаешь, как близко подступает к тебе счастье и как легко ты уносишься от него прочь. Коли в сечу выйти решишься, урус, бунчук мой рядом с юртой своей поставь. Глядишь, в гости заеду.