Ведун перевел дух, приходя в себя, вытер лоб. Мрак в доме казался ему теперь и вовсе непроницаемым.
Из-за поворота навстречу выехала пара саней. На первых сидел мужик в длинном черном тулупе и мохнатой шапке, смахивающей на волчью, на вторых — малец лет десяти, в опрятной светло-коричневой дубленке с выпирающей наружу белой овчиной и такой же светлой шапке. Мужик, оглядев верхового путника и навьюченных мертвецами лошадей, тряхнул вожжами, щелкнул в воздухе кнутом, слегка отворачивая возок — так, чтобы миновать встречного под дальним берегом, — и, словно невзначай, подтянул к себе топор, валявшийся на блестящих от рыбьей чешуи шкурах. У паренька же глаза от такого зрелища округлились, и он совершенно забыл править конягой — пока окрик старшего не привел его в чувство.
— Спаситель мой, благодетель… Господин мой… Век буду…
— Извини, хозяин, но не привык я под чужой рукой ходить, — поморщился Олег. — К вольной жизни привык.
— Тот самый, — повторил волхв. — Воевода великанов.
— Не знаю, что тебе рассказывали, язычник, — снисходительно усмехнулся усатый стражник, ставя копье древком на землю и опираясь на него обеими руками, — но это Марха и есть.