Большой зал, лестница вдоль стены, яма в полу и странный двухуровневый стол, похожий на ступеньку. И что это может дать?
— Кто таков, куда едешь? — Старший обошел коней, похлопал ладонью по мешкам. — Какие товары везешь?
Он прошел в свою светелку и принялся собирать в котомку немногочисленные вещи: сверток с пайцзой, разложенную проветриться сменную рубаху и с осени ненадеванные джинсы.
В этот раз свежий воздух его не радовал, равно как и первые солнечные лучи, подсвечивающие голубое небо. Середин зябко передернул плечами, пошел к костру, возле которого оставил вчера свой щит, но через несколько шагов остановился, обратив внимание на странную тишину на реке. Там не слышались переклички половцев, не ржали лошади. Там не горело ни одного костра.
— Разве это город?! — остановился хозяин и всплеснул руками. — Какой же это город?! Тыщ девять людей, не считая баб, детей да рабов языческих. Вот ранее в Ошеле у меня двор стоял — от то город! Токмо воинов ханских девять тыщ. Да купцы, да посадские, да служители Аллаха. Одних мечетей сорок храмов во всех концах стояло! Полста тыщ мужей взрослых жило! А енто разве город? На крепость северную, может, и годится, а городом и назвать-то совестно.
Из-под крыльца показалась взлохмаченная рыжая голова.