Разумеется, реки почти никогда не текут по прямой, петляя зачастую самым причудливым образом, и если двигаться строго по прямой, то несложно обогнать даже впятеро более быстрого соперника. Но… Но лес не карта — и петлять по ровному льду в сотни раз проще, чем прорываться через кустарники и буреломы, проваливаться в овраги и ломиться сквозь густые ельники.
Он пошарил за седлом и привычно принял щит в левую руку. Правой проверил, удобно ли свисает из кармана петля верного кистеня. Кистень — не пистолет. Осечек у него не бывает, смазка не застывает. Даже не тупится, как сабля. Лишь бы выдергивался легко, а там — никакой оборотень не страшен.
Юный воин в ответ промолчал, явно чего-то ожидая, и вскоре стало ясно, чего: из землянки появился старший караула: лет сорока, с бритым подбородком и длинными, пышными, загнутыми вниз усами, в остроконечном шлеме с серебряной чеканкой, вбитой прямо в железо. В шелестящую кольчугу на животе была вплетена овальная пластина с золотым трезубцем, на поясе болталась сабля с обмотанной тонким сыромятным ремнем рукоятью, но богатыми, с серебряными накладками, ножнами. Следом показался «босолицый» старичок в белой чалме и свободном черном бархатном халате.
— Крожино это, — вздохнула девушка. — Трое братьев тут поселились, Крожиных. Один вроде как молодой еще, но хозяйство свое вел. Другие с женами, малые народились. Мы тут завсегда останавливались. Правда, не брали у них ничего. Многовато просили.
— Вижу!!! — Правитель указал плетью вперед, туда, где из леса выскользнула продолговатая тень и заскакала по снегу в сторону ближнего стога. — Геть!
— Однако, — удивился ведун, — далековато вогулы на зимовку из степи уходят… Хотя, сюда их вряд ли пустят. Здесь земли Болгарии. Может, к своим кочевьям им идти ближе.