— Ну же! — осадил перед ними коня Олег. — Пустите! Шорник! Гордей-шорник!
— Не гневи богов, ведун, — немедленно отозвался старик. — Прими их волю, как свою, и душа твоя обретет счастие и покой.
— Седла, упряжь, сбрую. Может простую, может богатую сотворить.
Середин вытянул вперед левую руку, поднеся крест почти к самой скульптуре. Ничего… Никакой реакции — словно перед ведуном лежал обычный замшелый лесной камень.
— Проваливай отсюда в свою степь, пожиратель падали!
Короткий жесткий мех приятно щекотал кожу. Ноги, казалось, погрузились в сухой болотный мох, а уши перестали улавливать слабые звуки и в то же время эхом сопровождали каждое произнесенное Олегом слово.