– Мистер ОгнеЛисс, пока вас не начали пытать, позвольте объяснить, что я об этом думаю. – Судья Ван подошел почти вплотную и посмотрел обвиняемому в глаза. – Мы тщательно обследовали младенцев. Похоже, о них хорошо заботились – не морили голодом и не истязали. Почему, в таком случае, я занялся этим делом?
Как сценаристка, Нелл никогда не входила в одно помещение с клиентом. Женщина в миниюбке проводила ее в наблюдательную комнату. Целую стену здесь занимал медиатрон, на котором шел сейчас видеосюжет.
– Буклет не рассматривает этот вопрос, – сказал он, – поскольку большинство потенциальных клиентов не разделяют вашего пристального внимания к подробностям затронутой процедуры.
– Кажется, я начинаю вас понимать, – сказал Хакворт.
– О, Волшебник много что делает. Он помогает мне хранить записи, выполняет расчеты и все такое. Однако то, что происходило сейчас на сцене – просто спектакль для простолюдинов. Когда сюда приходит послание с Ярмарки Шифровальщиков, я читаю его сам и сам сочиняю ответ.
То, что работает в организме, сработает и в воздухе, вот почему общины обзавелись собственной иммунной системой. На наноуровне не создашь железного занавеса, надо ж как-то проходить самому. Хорошо защищенный анклав окружается воздушной буферной зоной, насыщенной иммунокулами – микроскопическими аэростатами, которые выслеживают и уничтожают диверсантов. У Шанхайской Атлантиды это зона в самом узком месте составляет не менее двадцати километров. Ее внутреннее кольцо приходится на зеленый пояс по обе стороны собачьей сетки, внешнее зовется Арендованными Территориями.