– Еда. Воздух. Компания. Секреторные жидкости. Возможно, эмоции или общее эмоциональное состояние. Возможно, больше.
Финкель-Макгроу замолк, видя, что завладел вниманием слушателей, и принялся вынимать из карманов курительную тыкву-горлянку с разнообразными причиндалами. Продолжая говорить, он набивал трубку бурым листовым табаком, таким пахучим, что у Хакворта потекли слюнки. Его так и подмывало отправить щепотку в рот.
Атлантида Ванкуверская вздымалась из вод в полумиле к западу от Университета, с которым соединялась дамбой. Усилиями Империал Тектоникс Лимитед остров выглядел так, словно стоял тут спокон веков. Когда Хакворт на взятом в прокате велосипеде въехал на дамбу и вдохнул холодный воздух, на него снизошел внезапный покой. Он снова был дома. На изумрудной площадке юные футболисты устроили кучу малу.
– Ничего такого, что я мог бы вам открыть, – сказал Нэйпир, видимо, чувствуя, что и без того открыл слишком много. – Если найдете, сообщите нам. Да, Хакворт... тактично этого не скажешь. Вы знаете, что жена с вами развелась?
– Частности меня не занимают. Меня интересует одно. – Мистер Бек вытянул указательный палец с очень широким, но идеально наманикюренным ногтем, – использование техники для передачи смысла.
Однако Карл сомневался в таком исходе. Барабанщики достигают прозрения, только растворившись в гештальт-обществе. Как показывает случай Хакворта, Барабанщик, оставивший гештальт, теряет с ним всякую связь. Общение между Барабанщиками и нормальным человеческим миром идет бессознательно, через их влияние на Сеть, в образах, которые проскальзывают в рактивках, на домашних медиатронах или на стенах зданий. Барабанщики способны взломать код, но не могут, а то и просто не хотят, воспользоваться этим в корыстных целях. Они научились получать золото, но оно им ни к чему.