Я подумал и подошел к стойке. Интересно, надо здесь платить или нет? За стойкой был парень лет семнадцати, скучающий в компании бутылок и кувшинов. Очень бледный и худощавый, что явно было местной традицией.
Последний раз глянув на площадь, на какой-то огромный магазин напротив, на древние камни под ногами, я сделал шаг назад. И Потаенная дверь захлопнулась, словно только и ждала моего решения.
– Данька, ты меня простишь? – спросил Лэн.
Потом я посмотрел на Герта. Он и вправду был старым, лет шестьдесят или семьдесят. Я здесь еще таких стариков не видел. Седой, морщинистый, в старой застиранной рубахе, но с галстуком, как у Старших Крылатых. Герт выглядел порядком смущенным.
И ударил Ивона, который начал разворачиваться к нему.
– Ты, – не колеблясь ни секунды, сообщил Котенок. И торопливо заговорил, увидев мое лицо: – Я не могу, физически. У меня лапки не поднимутся – это ведь все-таки зло. Не могу я совершить такое. И Лэну нельзя, ему никак нельзя совершать злых поступков. Тьма только этого и ждет. Данька, ты пойми.