— Вот именно! Мы всегда идём напролом — и все разбегаются! Разбегались…
— Вот и все. Через недельку можно снова в бой — хоть грудью на станковый арбалет, хоть чем… — и хирург торопливо ушёл, странно кривясь и подёргивая губами.
— Ребята, я все понял, — сказал эпсар обречённо. — Вы меня всё равно грохнете. Только это вам не поможет. У местного тхемало, где жила Надия, долгов по налогам на два повешения. Вместе с семьёй. Таковы имперские законы. И даже если вы меня пощадите, я не смогу её всё время охранять. Никто же не знает в полиции, что она — дева Бессмертных. Ведь никто не знает? Вы почему-то такое не оглашаете.
Так что она объявилась перед ним совершенно внезапно. Открылась за очередным холмом во всей красе — грязная, растрёпанная, босая. Синяя, некогда праздничная юбка — в состоянии тряпки. Белая рубаха — уже не белая. И даже не серая.
Йогов он презирал и всегда бил при встрече — но техниками пользовался не задумываясь. И себя йогом не считал при этом, что характерно!
Он внимательно оглядел ущелье, то, что было открыто с этой точки. Где-то здесь упокоились его побратимы. Все до одного. Верблюд жив, но он тогда бесчинствовал в столице, знать резал…