– Что делать, – сказал кардинал ледяным голосом, – Церковь иногда вынуждена вмешиваться в светскую жизнь напрямую. Это как раз такой случай. Вы что-то хотите сказать?
В спальню бодро вошел, ступая мягкими сапогами без шпор, виконт Онофруа Штаренберг, который из Фезензака, в прошлый раз я видел его в крайне помятых и посеченных доспехах, за отвагу и мужество в бою был пожалован, а теперь перед нами словно бы павлин с растопыренным хвостом или яркий тропический попугай ростом с человека: просторное сюрко, расшитое немыслимыми цветами и украшенное множеством висюлек, показалось похожим на пончо, разве что с роскошным гербом, но так же без рукавов и с обязательными разрезами спереди и сзади.
Я вернулся во дворец злой и расстроенный, уже стемнело, везде горят свечи и слишком громко гремит музыка, эти трое из Ватикана наверняка скажут, что неуместно, я бы и рад согласиться, но я еще и майордом, должен быть демократом и потакать вкусам простых придворных и милых, но глуповатых дам.
Когда-то я полагал по наивности, что рыцари – эти закованные в сталь тяжелые чудовища, – упав с коня, уже сами не поднимутся. Даже не знаю, откуда эта глупость запала в голову, но знаю, что многие в моем срединном королевстве думают так же. На самом деле доспехи вовсе не мешают сбитому с коня рыцарю тут же легко вскочить на ноги и вести бой пешим. Ловкости и скорости движений им вполне хватает…
– Ваша светлость, – прошелестела она и опустила глазки, чтобы не мешать мне заглядывать в ее низкий вырез платья.
– Ваша светлость, – произнес он с достоинством. – Ваш шлем…