На них насели с яростными криками, один рыцарь упал, кровь залила ему голову, и тут словно взорвался смиренный отец Богидерий. До этого он смотрел на ворвавшихся полными ужаса глазами, дрожал и часто крестился, его и не трогали, и вдруг дико завопил, не отрывая взгляда от рыцаря, под которым натекает лужа крови, вскочил и понесся через зал, как торнадо, расшвыривал не только людей и кресла, но и не перевернутые еще столы, а за ним, к моему ужасу, оставались неподвижные тела нападавших. Сперва он бил кулаками и ребрами ладоней, затем в руках появлялись и пропадали рогатые подсвечники, ножки стульев, подносы, а в конце уже бешено и с дикой яростью рубил двумя мечами, вырванными из рук еще не успевших даже сообразить, что они убиты.