– Он этого не сделает, – сказал я. – Грех! Господь не разрешает.
– Что, вот так и ехали? Из самого Ватикана?
Я тряхнул головой, зрение очистилось, панцирь на моей груди смят, будто ударили тараном. Трудно дышать, в голове стучат молотки, но даже сквозь их грохот слышу ликующие крики на стенах крепости.
Стараясь дышать чаще, я обошел вокруг дворца, вызывая недоумение у стражи, затем решительными шагами направился прочь из дворца.
– Желаю, – обрубил я. – Одеться и за работу!
Кардинал посмотрел на меня с угрюмой враждебностью.