– Да хоть десять, – ответил я настороженно и пожалел, что ляпнул. – Голому чего бояться?
Вино лилось рекой, но я слушал Ордоньеса жадно и внимательно. Вообще-то опасался, что после моего ухода пираты либо передерутся, либо заново перекроят карту Черро, а то и, в худшем случае, снова вернутся в море, но Ордоньес, вот уж кто меньше всего похож на ангела, сообщил самые благостные вести: вчерашние пираты, а теперь графы, бароны и виконты, при всем буйстве характеров признали, что не только выиграли, сойдя на берег, но и в их интересах сохранить всю систему, которую оставил я.
Не находя себе места, я вышел из дворца одновременно злой и униженный, ишь, моего посла в темницу, и в то же время кипящий от желания что-то делать, рушить, ломать, а на обломках возводить нечто прекрасное…
– Леди Анна, – произнес я и ощутил, как сладко звучит ее имя. – Можно поцеловать вам руку?
– Ах, леди Элинор, – ответил я проникновенно, – где нет вас… везде чужбина.
– И что я с ним буду делать? Это не рыцарское оружие!.. Это… это для разбойников!