– Не то слово, отец Дитрих, – ответил я. – Я вообще не нахожу слов. Это нечто нечеловеческое…
Макс все вырывался вперед, под ним хоть и боевой конь, но Макс умело подобрал себе более скоростного, чем способного проламывать оборону противника, за что я мысленно поставил молодому военачальнику плюсик. Он помнит, что на нем пехота, которая должна принимать и выдерживать удар тяжелой конницы, потому и конь такой, чтобы успеть как можно быстрее промчаться из конца в конец ощетинившейся копьями линии и все проверить лично, ободрить, быстро поправить…
Она ждала, ровная и величественная, уже герцогиня, но в то же время с приветливой улыбкой прежней Элинор, удельной хозяйки своих земель, умеющей решать проблемы где силой, где женским обаянием.
Отец Дитрих нахмурился, алхимик поднял на меня робкий и вопрошающий взгляд.
Одна из веревок треснула, глыба начала медленно вываливаться. Я открыл рот для предостерегающего вопля, из прачечной в двадцати шагах вышел отец Раймон, сгорбленный и смиренный. Я охнул, священник мигом увидел то же, что и я, за доли секунды переместился к тому месту. Рабочие склонились над новой глыбой и, пыхтя от усердия, подсовывали под нее веревки.
С каждым шагом я лучше видел темную поверхность воды, каменное ложе походит на исполинскую чашу, дальнего края не видно, а здесь камень идет под воду медленно и плавно, а там дальше на длинной цепи покачивается лодка с двумя веслами.