Из коридора все громче доносился лязг, грохот, тяжелое топанье. Кардинал поморщился, отец Габриэль с вопросом в глазах вскочил, быстрый и суетливый.
– Здесь и сейчас, – отрезал я. – А что вас волнует, любезнейший сэр Норберт?
После короткого завтрака поднялись на конях по узкой тропке под самые стены крепости. Там все прибавляется народу, кто-то выстрелил из лука, но стрела упала на землю, не долетев даже до конских копыт.
– Ну, – сказал он, – мне кажется, здесь вы промахнулись, сэр Ричард. Купцы – такие жуки…
Опешившим рыцарям сообщили, держа их под прицелом множества арбалетчиков, что герцог арестован по обвинению в измене. Если и они не признают власть майордома, пусть Господь будет милосерден – их души поступят к нему сейчас же.
– Не знаю, – ответил я откровенно. – Тебе виднее, чего недостает. Я лишь самый лучший в мире переговорщик! Компромиссник, консуист, в смысле консенсунсник. Я даже рад, что ты проявил себя, а то у нас кадровый голод, одни дураки вокруг, да еще любители драк… Ну, ты понимаешь, о ком я…