Благодетель великий! Какой абсурд — хотеть боли. Кому же непонятно, что болевые — отрицательные слагаемые уменьшают ту сумму, которую мы называем счастьем. И следовательно… И вот — никаких «следовательно». Чисто. Голо.
Так же сыпались изо всех соседних домов, и через минуту проспект — как капля воды под микроскопом: запертые в стеклянно-прозрачной капле инфузории растерянно мечутся вбок, вверх, вниз.
Я уж давно перестал понимать: кто — они и кто — мы. Я не понимаю, чего я хочу: чтобы успели — или не успели. Мне ясно только одно: I сейчас идет по самому краю — и вот-вот…
В шкафу у меня лежал лопнувший после отливки тяжелый поршневой шток (мне нужно было посмотреть структуру излома под микроскопом). Я свернул в трубку свои записи (пусть она прочтет всего меня — до последней буквы), сунул внутрь обломок штока и пошел вниз. Лестница — бесконечная, ступени — какие-то противно скользкие, жидкие, все время — вытирать рот платком…
Это потому, что я все-таки ведь знаю, что завтра —
— Да как сказать? Собственно — нет. Но я знал одну женщину…