Раздвинув колючие ветви молодой ёлочки и проваливаясь по колено в скрывавшуюся в траве ямку, заполненную почти чёрной, стоячей водой, рядовой громко чертыхнулся, помянув в четыре прогиба этот лес, эти болота, и отцов командиров, из-за которых ему теперь выливать грязную жижу из сапогов и выжимать портянки. Солнце, раскалённой сковородкой висящее над плечами удостоилось не менее восторженной тирады, стоявшая уже несколько дней удушающая сухая жара не добавляла приятных ощущений. Потная, хоть выжимай, форма, прилипшая к телу, страшно чешущиеся укусы насекомых и ещё эта лужа — всё, буквально всё это стало последней каплей терпения рядового. Плюнув на всё, он разулся и подобрав сухую ветку достаточной длинны, одел на неё связанные голенищами сапоги и накинул расправленные портянки. Предварительно подумав о том, что насекомые пусть хоть от запаха подохнут. Взвалив получившуюся конструкцию на плечо и выдернув из зелёного кустика травы самую на вид вкусную травинку. Юра медленно зашагал вперёд. Буквально через несколько шагов, он был вынужден остановиться и поправить ветку — обвалившаяся кора открыла под собой парочку острых выпуклостей от когда-то засохших сучков.