— Нда… Ситуация… Мне почти тоже самое предстоит. Как подумаю, как начальству всю эту историю объяснять буду….
— Не буянь пища огня, родитель золы! Высокую клятву нарушить только с помощью богов можно и то не всегда. Да и предлагаю я тебе не низкую клятву полного подчинения. А Высокая клятва, она знаешь ли, не только на тебя обязанности налагает. Дом Риллинтар тоже перед своим членом обязанности имеет. Хранить и защищать, всей силой Дома, тьмой и эхом пещер, текущей кровью и последним дыханием, до конца времен. Не жалкой клятвой верхних соклинаться ведь предлагаю. Началом и концом мира, первородной тьмой и ужасом безвременья клясться придется. Как друг — другу, как брат ― брату! Как глава Дома ― члену Дома. Подумай ― стоит ли минутная выгода нарушения такой клятвы. Сам подумай, как поднимется уровень магии в этом мирке, так пойдут хумансы опять заклятьями направо и налево разбрасываться — вспомни! Вспомни ― чем в прошлый раз дело закончилось!
Очнувшись через несколько минут, я утёрся рукавом, медленно шатаясь и так и не разогнувшись, двинулся к костру, но не успел я пройти и трёх метров, как до меня донёсся запах сгоревшей на костре тушёнки — причём она была явно с большим содержанием мяса.
— Давайте сперва вы покушаете, а я пока с вашими ранениями разберусь. Как я понял самое серьёзное у тебя старшина, значит, с тебя и начнём.
— Так ты что, действительно в полной темноте видишь? Вот повезло — да как разведчику тебе цены нет. Я бы за такое умение ничего бы не пожалел. Разведчик он ведь как филин — ночью самая кормёжка. По Испании помню, ползёшь по нейтралке, луна за облаками — нихрена не видно, но безопасно. А чуть выглянет — видно всё и пулю получить, как плюнуть.
С этими словами и абсолютно серьезным лицом я продемонстрировал капитану качественную иллюзию, перстня лежащую на ладони моей правой руки. Причем не просто лежащую, после включения моего извращенного воображения колечко немного поменяло свой внешний вид. Брюшко паука теперь светилось изнутри пульсирующим красным светом, а лапки — лапки находились в постоянном движении, смещаясь буквально на пару миллиметров и возвращаясь обратно. Особую гордость вызывали оскаленные хелицеры, зазывно ощупывающие воздух. Дополнительное удовольствие принесло мне выражение ужаса и брезгливости на лице Кадорина. Ага, хуманс-то у нас паучков боится!