За подобными мыслями я чуть не упустил окончание разговора. Генерал армии, выговорившись, повеселел и уже искренне, от всей души поблагодарил нас за предотвращение теракта. Воспользовавшись этим и подчеркнув особую роль, сыгранную Козыревым, сказал, что буду ходатайствовать о его награждении. Черняховский в ответ, обращаясь к Гусеву, попросил дать представление на всех участников, а он, мол, с удовольствием его подпишет. На этой радужной ноте мы и распрощались.
– Вы в секретариате узнайте, вам подскажут.
– Вот и хорошо. А дней через двадцать тут уже наши войска будут – так что схему минирования саперам отдадим и про это можно забыть. Еще вопросы есть?
Ночью пробрались мимо еще двух точек базирования речных катеров, и Меер виновато сказал, что дальше их зона ответственности заканчивается. То есть он просто не знает, что впереди делается. Знает только, что там дежурит третья группировка, но где и как, лейтенант был не в курсе. Поэтому привычно пристав к берегу и сменив пожухлую маскировку, опять остановились на дневку.
– Тьфу на тебя! Вертиховост! Вы на него посмотрите! Мало ему обычных девок, так он еще на киношную вздыхать задумал!
Вот тут я, мягко говоря, забздел основательно. Все придуманные до этого отмазки стали казаться какими-то детскими и несерьезными. Вроде алиби железное, но вдруг столичные профессора что-нибудь найдут? А в том, что их и заставят искать ОЧЕНЬ тщательно, сомнений уже не было. Вот это влип! На кой мне вообще сдался тот лысый пень, не понимаю! Может, он за эти десять-двенадцать лет обо мне бы уже сто раз забыл? Может, зря все? Хотя нет – не зря… Уходить в монастырь я не собирался, поэтому обо мне забыть будет тяжело. И вообще, никогда нельзя жалеть о том, что уже сделано! Даже если сделал ошибку. Мотать на ус, но не жалеть! Видно, в глазах у меня что-то поменялось, потому что Иван Петрович кивнул вроде как даже одобрительно и отпустил руку.