– Ага, – подхватил он, – я сказал, что не бывал, а ты тут же все перевернула с ног на голову и заявила, что, выходит, никакой Америки нет, раз я ее своими глазами не видел. Я тебя тогда сразу зауважал. И страшно злился на Родьку за то, что он ничего этого в тебе не видел и не ценил.
– И будем решать вопрос с твоей пластикой, – с неожиданной для самой себя злостью проговорила она. – Заодно и машину свою заберешь.
– Конечно, нет. Я спросил, хочет ли он остаться с нами после того, как женится на Юле, или предпочитает жить отдельно. И он сказал, что, если это возможно, он предпочел бы жить отдельно. Вот и все.
Тамара принесла блокнот в твердой обложке и ручку, Люба пристроила блокнот на коленях и начала записывать. Тамара, скосив глаза, наблюдала за сестрой. Без очков для чтения она не могла разобрать слова, но точно понимала, что это не черновик завещания, слова были короткими и написаны в столбик, рядом с каждым словом – цифры. Концерт продолжался, Родислав с интересом следил за выступлениями участников конкурса и не замечал, что жена что-то пишет.
– А если он не Колин? – упрямо проговорила Лариса. – Я не знаю. И вы не знаете. Я не хочу, чтобы получилось так, что вы будете растить чужого для вас мальчика. А для меня он в любом случае родной и самый любимый.