– Постараемся, Любовь Николаевна, – весело отозвался водитель Саша. – Если что – переулками проберемся.
– Помню, – улыбнулась Люба. Она была рада, что разговор ушел в сторону от такой тяжкой для нее темы. – Ты тогда сказал, что не веришь ничему, чего не видел собственными глазами, а я спросила, бывал ли ты в Америке.
– Знаешь, Тома, у меня был такой период, когда я Родика разлюбила, а потом даже начала его ненавидеть, – прошептала она. – Это было не очень долго, примерно год. А теперь я так себя корю за это! Ведь год – это же очень много, и весь этот год я могла его любить. А я, дура, не воспользовалась такой возможностью. И потратила целый год на то, чтобы злиться на него и раздражаться. Простить себе не могу. Теперь я понимаю, какой он на самом деле чудесный, добрый, заботливый, и чувствую себя ужасно виноватой и за то, что разлюбила его, и за то, что теперь он так мучается со мной.
– Возьмусь. Будете таким же красивым, как двадцать лет назад.
– Откуда ты знаешь? – упорствовал Ворон. – Ты не видел!
– Не знаю. Наверное, крутятся вокруг мальчика, сюсюкают с ним, разговаривают, в общем, делают все возможное, чтобы Коля от них не отвлекся и не переключился на маму и папу. Да? Нет?