– Отдых? – усмехнулся тот. – Ты всегда хорошо считал, вот и посчитай. Мы с тобой почти ровесники, мне шестьдесят три, сил полно, энергии тоже. А внуки у меня – пять лет, три и годик. Через десять лет я старшему внуку стану не нужен, он начнет меня избегать, через двенадцать лет я окажусь ненужным и второму, а через четырнадцать лет и внучка годовалая подрастет. Это я еще беру по максимуму, исходя из того, что дети в пятнадцать лет начинают смотреть на улицу. На самом-то деле это происходит куда раньше, им уже лет в тринадцать неохота дома при бабушках и дедушках сидеть, у них друзья, у них свои развлечения, а мы для них – позапрошлый век, рухлядь. Через четырнадцать лет мне будет семьдесят семь, а Светке моей – семьдесят два. Это что, возраст, по-твоему? Как только мы перестанем быть необходимыми, чтобы сидеть с внуками, мы тут же превратимся в обузу, мы начнем мешать, мы будем целыми днями сидеть дома вдвоем и отчаянно скучать, а вечером приставать к детям и внукам с разговорами, которые им совершенно не нужны, потому что мы – прошлый век и разговаривать с нами не о чем, мы не понимаем их проблем, а им неинтересны наши. Что нам останется? Тупо смотреть целыми днями сериалы и обсуждать их между собой? Или вернуться в Москву, где со всеми друзьями и знакомыми связь уже будет утрачена, и снова садиться перед телевизором? Так что перспективы, Андрюша, у меня отнюдь не радостные.