— Да, я начал бы новую войну, — с неожиданной прямотой заявил Олмер. — Я хочу поквитаться… нет, не с Арнором и Гондором, и даже не с эльфами Средиземья — насколько я понимаю, они все уже покинули Смертные Пределы. С кем? Догадайтесь!.. — Он усмехнулся. — Хотя и от Средиземья я бы не отказался. Видите ли, я дал клятву…
Из-за плотной стены воинов Эовин не смогла как следует разглядеть лагерь — а вот Серого он, похоже, и вовсе не интересовал. Он надменно взирал куда-то поверх голов всадников; но Эовин не могла не чувствовать страшного напряжения, охватившего ее спутника, — напряжения, преодолеваемого столь же страшным усилием железной воли.
И тут Фолко стало по-настоящему страшно. Он вдруг осознал, что уже был готов, под каким-либо предлогом выбравшись отсюда, отдать приказ своей избранной сотне занять оборону вокруг королевских покоев и убивать всякого, кто посягнет на Эодрейда. Хоббит словно наяву увидел Брего, размахивающего широким мечом, и неровный строй воинов, что шли за ним на приступ… Фолко помотал головой, усилием воли отгоняя страшное видение.
Санделло дернулся, как от удара. Казалось, что вот-вот прозвучит «да»; но вместо этого горбун лишь плотнее сжал зубы и отрицательно покачал головой.
— Спасибо тебе, Фолко, сын Хэмфаста. Мое заточение кончилось! И теперь я поквитаюсь за все!
Шелковая накидка на повелителе распахнулась — чудо-камень на груди сиял нестерпимым блеском. В глазах Хенны, как в клетке, бился ужас. Он не понимал, кто противостоит ему; а Серый, не обращая более внимания ни на оставшихся противников, ни на Эовин, прыгнул прямо к своему врагу.