Ветер вздувал парус, четырнадцать пар весел дружно загребали воду, высокий форштевень, украшенный головой морского змея, гордо резал волны.
— Но… как же мы будем завтра сражаться?! — Несмотря на жару, Эовин охватил озноб. — Голыми руками?!
Посылавшиеся каждую ночь видения становились все грознее и грознее. И посланник спешил. Спешил, уже зная о многом. Спешил, зная, что явившиеся из-за Моря слуги Сил уже недалеки от своей цели…
— Ого! — Тубала усмехнулась и поерзала, устраиваясь поудобнее. — Обожаю любовные истории! Ну, рассказывай дальше! Он, конечно же, знатный роханский рыцарь? Твой муж?
— С меня он грозился содрать живьем кожу, — как бы невзначай заметил Фолко.
В эту ночь кормчие долго не останавливались. Где-то по берегу короткой дорогой спешил конвой в десять сотен всадников, а вдоль реки, сменяя друг друга, корабли неотступно сопровождали дозорные. Шли часы, все выше взбиралась по небесной тропе Луна, а эльдринги все гребли и гребли, как будто решили покрыть за одну ночь все отделявшее их от берега до ставки «божественного» Хенны расстояние.