— А ты мне горло перережешь? — спросил я, она напряглась, похоже, я угадал, потому распахнул пасть и захохотал: — Глупенькая, я пошутил… Меня зарезать невозможно. Моя смерть отделена от тела.
Народ с утра делает покупки свежего молока, зелени, только что испеченного пахучего хлеба. Всюду звучат бодрые голоса, пока веселые, раздраженные нотки появятся позже, когда подустанут, начнут ошибаться, завидовать более успешным…
— Да, — согласился я, — но если враг в зоне досягаемости, значит, и ты тоже.
— Что-нибудь узнал? — спросила она, не оборачиваясь.
На город вместе с ночью опустилась тишина, однако в домах празднично горят светильники, у особо богатых домов выставлены и на улицу, народ расположился на верандах, вытащил стулья и скамейки на улицу, пьют вино, беседуют, наслаждаются прохладой.
— Ты можешь уничтожить этого человека с его стражей?