Правда, одежда — почти вся из шкур. У бедных — грубо выделанная, а то и вовсе просто содранная со зверя и высушенная, разве что мездру удалили. У богатых одежда из кожи, иногда просто выделанной очень тщательно. Но все-таки везде кожа, кожа, кожа…
Едва постоялый двор остался за спиной, я прошел в темную чащу мелкого кустарника и начал процесс превращения в летучую тварь. На этот раз не в тираннозавра с крыльями, а в привычную мне легкую, размерами и весом, что-то вроде барана с крыльями альбатроса. Все произошло так быстро, что даже удивился почти забытому чувству простоты и легкости метаморфозы.
Она медленно, очень медленно повернула голову. Боковым взглядом увидела, что вход открыт, но все еще страшилась двигаться, с моей стороны такое может быть жестокой игрой, вот прямо сейчас схвачу…
Она вздрогнула, в широко расставленных глазах мелькнул ужас, а голос впервые дрогнул.
— А жить и надо красиво, — сказал я наставительно и поперхнулся, слова застряли в горле.
— Женщина, — промычал я с набитым ртом, — так чего ты побоялась заглянуть со мной в тот укромный уголок?