Мы продолжили путь в молчании, а потом Лисса расхохоталась. И это рассеяло возникшее между нами напряжение.
Против воли я испытывала к ней жалость. Она такая неловкая, такая застенчивая. Любой мог манипулировать ею, не говоря уж об отце, которого она любила и чьего внимания отчаянно жаждала. Для него она сделала бы все. По слухам, она целыми днями стояла около его места заключения, плача и умоляя позволить ей увидеться с ним. Ей отказывали и силой уводили оттуда.
Мы стояли в холле нашего корпуса. Просторное, никогда не остающееся без присмотра помещение, где парни и девушки могли общаться между собой и с гостями-мороями. По случаю воскресенья здесь набилось много народу. Углядев маленький свободный столик, я взяла Мейсона за руку и потащила к нему.
Пока мы с ним уходили, я беспокоилась о Лиссе и все время задавалась вопросом, правильно ли — остаться здесь. Ничего тревожащего через нашу связь до меня не доходило, но эмоционально она была возбуждена. Смятение, ностальгия, страх, предвкушение — все это мощной волной нахлынуло на меня.
— Я выбросила его. Не хотела, чтобы Наталья увидела.
— Но мне неизвестно, кто такой Михаил, — добавила я.