Ничего такого особенного в этих переживаниях не было, но, по-моему, они действовали на нее гораздо сильнее, чем на обычного человека. Она не могла разобраться в них, не могла сообразить, как справиться с ними.
— Ты не можешь вышвырнуть меня отсюда. Мы оба подписали договор аренды.
Я выскользнула из-под его руки и улыбнулась, подыскивая ответную реплику, которая не спровоцировала бы драку, а свела все к шутке.
Я отдала бы что угодно за то, чтобы узнать, о чем он думает. С того вечера в комнате отдыха я не раз ловила его на том, что он разглядывает меня с тем же самым вдумчивым выражением. Во время тренировок он обычно так не поступал — дело, что ни говори. Но вот перед или после них он иногда немного смягчался и рассматривал меня как бы почти с восхищением. А временами, в случае очень, очень большой удачи, даже улыбался мне. Настоящей улыбкой, не той суховато-холодной, которая сопровождала наш частый обмен саркастическими замечаниями. Я не признавалась в этом никому — ни Лиссе, ни даже себе самой, — но бывали дни, когда я жила ради такой улыбки. Она освещала его лицо. Потрясающий мужик, ничего не скажешь, но слово гораздо беднее производимого им впечатления.
— Потому что на самом деле ты серьезно не пострадала.