— И это говорит Роза Хэзевей? Ты изменилась? Или у тебя есть кто-то, к кому ты относишься больше чем «сносно»?
Камилла выглядела так, словно всерьез сомневается в этом, но чем дольше она смотрела на Лиссу, тем больше рассеянным делался ее взгляд. В конце он совсем ничего не выражал.
— Точно не знаю. Она жила очень, очень давно. Так часто делается — людям присваивают что-то вроде прозвища, отражающего некоторые их черты. Может, слова свидетельствуют о ее силе.
Шок и страх нахлынули на нее. Она не понимала и была напугана. Очень сильно напугана. Впрочем, это началось не сейчас: сначала исцеление и сопровождающая его депрессия, потом Вейд. Очень уязвимая вообще, сейчас в особенности, она находилась на грани чего-то, недоступного нашему пониманию. Однако, несмотря на все это, она верила мне. Верила, что я сумею защитить нас обеих.
— Простите, мистер Надь, но я не могу сосредоточиться, когда Лисса и Роза без конца обмениваются записками.
— Почему же? Я писала доклад о России и РССР.