Он уже хотел возмутиться — она же вчера у него две сотни вынула! Жжет она их, что ли? — но тут же сообразил, что Пульке нужно на хозяйство. В доме-то гости. Черт, как же он раньше не подумал, неудобно даже.
— Поля, — сказала она укоризненно. — Бэтээр работал, как трактор! Это мы тут просто так… играем. А он устал. Ему отдохнуть как следует надо. Бэтээр, ты отдохни как следует. А потом уже меня покатаешь. Я подожду… немножко.
— А вот так, — спокойно ответила бабушка. — Вот так вот и убить… Как его дед доченьку мою убил по пьянке. Плакала она, вишь ты, громко, песни петь ему мешала. И как отец его, сынок мой родимый, дочку свою убил. Нечаянно, мол, уронил, а она и умерла. Это дело замяли как-то, он уже тогда в райкоме ихнем партейном работал, так что и не разбирался никто. И Лидка его хай не подымала. И что за баба? Не могу я этого понять. Либо за мужа так держалась? Муж-то при должности… Нет, хоть как суди, а не могу я этого понять. Смерть ребенка простить — как это? Если даже и нечаянно… Хотя я думаю, что тоже по пьянке. Крапивное семя. И вот ведь что: сынов-то они не трогали, даже по пьянке. А с дочками вон как… А с Лидки — как с гуся вода. Я-то своего чуть до смерти не расстреляла. Заряжала — и стреляла, заряжала — и стреляла… Он уж и дергаться перестал, а я все стреляла и стреляла, пока соседи ружье не отобрали. Долго жалела, что до смерти не застрелила. У нас патроны только с солью были, так что убить-то не убьешь… Но я ему и в морду попала, и в шею, и в живот… В самые больные места. Он от боли свалился-то, для жизни там не опасно было. Может, и хорошо, что до смерти не расстреляла, а то меня судили бы, а не его, паука ядовитого… Наталька, ищи нормального мужика. Главное — чтобы непьющий был. И от работы не бегал. И вот что я тебе скажу: смотри, есть у него сестра или нет. И у отца его чтобы тоже сестры были, хоть бы одна сестра. А лучше бы всего — вызнать, есть у деда сестра или нет. У отцова отца, а не у материного. Поняла меня?