Наталья поймала себя на том, что уже довольно долго сидит молча и со страхом таращится на Полининого брата. Закрыла рот, опустила взгляд в чашку, глубокий вдох, медленный выдох… Домой надо перебираться, вот что. Прямо сегодня. Поломал он там чего-то, не поломал… Ничего, по ходу дела починим. Домой надо.
— Уважаемые судьи! Посмотрев на то, что здесь происходит, всего сорок…э-э-э… сорок две минуты, я пришел к выводу, что здесь происходит черт знает что… Прошу прощения. Здесь происходит то, что происходить не должно. Тетя Наташа сидит в засаде с ружьем и стреляет во всяких при…э-э-э… приходящих врагов, что, во-первых, отвлекает ее от забот по хозяйству, работы на огороде и ухода за детьми, а во-вторых, вконец растрепало ей нервы. Охранять семью от врагов с оружием в руках! Женское ли это дело, уважаемые судьи?
— Вы что, не слышите, что вам говорят? — возмущенно спросила яблочная кошка.
— И у кого же есть такое подозрение? — еще спокойней спросила Наталья.
И когда в пять часов она привычно, хоть на этот раз и неохотно, проснулась, то прежде всего подумала, что надо эту розовую линейку найти и посмотреть, сколько же там на самом деле сантиметров. Кажется, все-таки двадцать. Пять линеек — это метр. Нормально, еще и похудела на пару сантиметров…А потом она вспомнила, что все это было во сне, и опять подивилась Полининому невиданному дару убеждения. Приснилась, что-то сказала, — а Наталья наяву вполне всерьез ее слова обдумывает! А потом она вспомнила весь сон, и свои мысли перед сном, и неприличное поведение Полининого брата, которое и вызвало эти мысли, и известие о Любочкином наследстве, которое и спровоцировало неприличное поведение Полининого брата…В общем, все по второму кругу. Как же она устала…