— В доме вишневого варенья еще тридцать шесть банок. Не считая позапрошлогоднего, — мстительно сказала Наталья, чувствуя, что опять краснеет ни с того ни с сего. Ладно, пусть думает, что это опять от негодования. — Но мы все захватим, конечно, раз вы так настаиваете… А вон и близнецов ведут.
— Ерунда какая, — холодно заявила она, отворачиваясь от него и направляясь к розовым кустам, хотя только что решила именно туда не ходить. — Вы, Тимур Романович, сказали, что разговор будет деловым, правильно? Я вам верю.
— Ага, — задумчиво буркнул Васька. — Тогда я белый костюм надену. Мне ведь белый костюм идет? Надену. Да, я чего звоню-то! Я спросить хотел: у Веры-Нади уши проколоты? В смысле — для сережек? Ты не заметил?
— У меня палатка есть, — вспомнил Бэтээр. — И спальные мешки. И матрасы надувные. Четыре года назад мы с Пулькой почти неделю в лесу жили, в палатке. Нормально жили, даже когда дождик был. А сейчас погода вон какая! Тем более проживем как-нибудь. Вон, прямо за домом поставим… Ты ведь не против? У тебя там ничего такого не посажено?
— А ну тебя, — сердито сказал Полинин брат, повернулся и пошел к своей боевой дружине, на ходу пиная подвернувшиеся камешки.
— Ягода малина, ты гений, — искренне восхитился Бэтээр.