— С кухонным-то комбайном — хоть до колен! — пообещала Наталья.
— Вашим родителям? — заинтересовался он. — А почему — нескольким?
— Больно, — согласилась она. — Любочке было больней. И страшней. Хотя вообще тут сравнивать нельзя. Любочкину боль я совсем терпеть не могу, сил не хватит. А боль этих, которых солью подстрелила, — ничего, перетерпела. И быстро прошло. Я знаю эту боль, ничего страшного. Вот заживо гореть — это страшно… Это я боюсь представлять. Я плохо объясняю, наверное. Длинно и путано. Женская логика, что ж теперь поделаешь, правильно? Пойду с Полиной поговорю…
— Аллергия, — равнодушно сказала Наталья, торопливо огибая его протянутую руку. — Это не заразно. И вообще пустяки, скоро пройдет.
— А кто он? — с живым интересом вдруг спросила Римма Владимировна, будто и не слышала только что грубых Натальиных речей. — Кто ваш муж? Ну, тот, за кого вы завтра выходите? Он действительно миллионер? Из местных? Из бизнеса или из политики?
— Потом поговорим, ладно? — быстро шепнула Наталья, как бы давая Полине понять, что у них есть секрет, только для двоих, не только не для посторонних ушей, но даже и не для Веры-Нади и Любочки. Очень важный секрет. — Девочки, сейчас мы все вместе попьем чайку, а потом все вместе придумаем, где нам лучше всего погулять.