— Бред, — сердито буркнул Бэтээр. — Дичь какая-то. Средь бела дня, при свидетелях… Бред.
— А куда же их? — удивилась Полина, опустилась на корточки и тоже стала собирать фотографии. — Они нигде больше не поместятся.
— А давай по плану, — подумав, решил Бэтээр. — Только очень аккуратненько… И совсем чуть-чуть. Ну, окно он успел выбить… или даже два. Внутрь хотел бензину плеснуть, да? Вот так примерно. Серьезных разрушений нет, жить можно. Но не удобно.
— Любочка еще белого платья не мерила, — сказал Бэтээр вроде бы девочкам, но при этом тоже на всякий случай поглядывая на яблочную кошку. — К тому же, Анастасия Сергеевна вообще никаких ее новых нарядов не видела. Любочка, ты ведь хочешь показать увядшую розу бабушке Насте? Пока я тут немножко занят буду, да? Ну, вот и хорошо. Задания всем ясны? Выполняйте.
На самом деле Наталья не могла объяснить, что она испытывала. Страшно было, да. И ощущение вины. И облегчение — теперь этот подонок не дотянется до Любочки. И еще облегчение от того, что ей не пришлось самой, своими руками… И сомнения все-таки были: как же это получилось? Просто как на заказ. По щучьему велению, по моему хотению… Но ведь чтобы так — этого она не хотела! Непереносимая боль, и предсмертный ужас, и тоска обреченности — не ее, чужого человека, плохого человека, этого подонка и человеком-то нельзя называть, — но минуту назад все это она почувствовала, как свое. И ей стало жаль этого подонка. Вот как это можно объяснить?