— Мы сейчас домой, — весело откликнулся Полинин брат. — Прежде всего тебе голову надо вымыть. Чтобы как раньше было… Пушистая.
— Вот и молодец, — обрадовался Бэтээр. И тут же осмелел. — Только ты их пораньше уложи. А то привыкли колобродить допоздна! Нечего режим нарушать… И Пульке я скажу, чтобы по ночам не шастала.
— Бэтээр плохо не подумает, — сказала одинокая Любовь, поулыбалась Бэтээру взрослой понимающей улыбкой и понесла свой венок мимо него к тете Наташе. — Тетя Наташа, меня не надо на руках носить, Сегодня у меня ничего не болит, честное слово, я не обманываю.
Ну, ладно, может быть, она потом постепенно все поймет. А может быть, и понимать ничего не надо. Чужая жизнь — это чужая жизнь, и нечего лезть в чужую жизнь со своими пониманиями и непониманиями из обыкновенного бабьего любопытства. Они оказались здесь совершенно случайно и совсем ненадолго, так что нечего заниматься анализом, надо заниматься делом — вон картошка тушится, скоро уже Полинин брат с работы придет, надо быстренько сделать салат, сварить Любочке кашу, оторвать Веру-Надю от шахмат и пристроить к делу… Пусть ковры пропылесосят, что ли.
— Пулька, ты чего? — удивился он, с трудом отвлекаясь от видения яблочной кошки с охотничьем ружьем. — Как я себя веду? При чем тут психиатр?