В тот раз о ее волосы затупились четыре пары ножниц, но стрижку ей сделали замечательную — не очень короткую, не очень длинную, пышную, но аккуратную, ничего вызывающего, ничего слишком модного или кондового… В общем, ей понравилось. Голове было легко и прохладно, а ее тяжелые, летом и зимой горячие волосы прямо тут же, в парикмахерской, купили за хорошие деньги.
— Ладно, — примирительно сказала Наталья, стараясь не засмеяться. — Ты и сама все понимаешь, большая уже. Просто о брате волнуешься, вот и защищаешь его так… чересчур. Или ты в принципе против того, чтобы у него своя семья была? Жена, дети…
— Заткнись, — приказала Ядвига. — Продолжайте, Наталья Владимировна.
— Тридцать пять, — ответила она и на всякий случай опять надела черные очки и прилепила на нос бумажку. — Почти. А что такое?
Из-за розового куста вышло чучело с ружьем наперевес. Чучело было в линялом полосатом халате, в белой косынке, в черных очках и с бумажкой на носу. Ружье чучело держало слегка небрежно, но очень профессионально. Очень, очень профессионально. И целилось ему в живот.
— Вы разве не заметили? Она назвала вас братиком. Не для того, чтобы… подлизаться, а просто так. От душевного расположения. Это значит, что она отказывается от оружия. Или от средства самообороны. Они ей не нужны. Она и так уверена в себе. Потому, что уверена и в вас. Правильно?