Так продолжалось изо дня в день. Я остриг ей волосы, опасаясь, что они вспыхнут. Выбросил все спички, чтобы она не глотала их. Убрал все электроприборы. Перед уходом на работу я смачивал водой половики, брызгал на стены. Я запирал ее и уносил ключ с собой.
Серебро заиграло в солнечных лучах. Стрекоза широко раскрыла глаза.
Едва не задохнувшись, она с трудом подавила восклицание. Значит, ее все-таки разоблачили! Меланхтон обещал укрыть ее от разоблачения, от преследования. От допросов. Очередная ложь! Такого острого отчаяния, такой покинутости и беспомощности, как сейчас, она еще не испытывала никогда.
Джейн не могла на это смотреть. Она плакала яростными слезами.
Джейн поморгала. Застегнула блузку, задернула молнию на куртке. Она стояла на перекрестке. Зал уходил во все стороны.
— Позвольте мне. — Корво взял вилку и нож и с чрезвычайной серьезностью стал разрезать глаз. Глаз лопнул и растекся по тарелке, как студень. Корво подцепил кусочек на кончик ножа. — Как многие изысканные лакомства, это требует привычки. — Он протянул ей нож. — Откройте-ка рот!