— Как ваша наставница, я рада вас известить, что ваше ходатайство об академическом отпуске удовлетворено.
— Да неужели вы думаете, что между двумя мирами есть какая-то разница? Неважно. Итак, я сижу за рулем. Блондинка в розовых шортах прижимается ко мне. Язык ее у меня в ухе, а рука в брюках. Я свободной рукой поднимаю ей лифчик и сжимаю грудь. В воздухе брезжит откровение. Литтл Ричард по радио поет «Тутти-фрутти», и для меня очень важно, что электромагнитные сигналы передаются радиоволнами регулируемой длины, превращаются моим приемником в воздушные колебания и только где-то у меня под черепом интерпретируются как музыка. Я понял тогда, что весь мир — иллюзия, и не очень достоверная к тому же, образ, проецируемый на тонкий экран, и что, если нажать как следует, можно выйти из мира совсем.
— Да. Мы — мерионы. Меланхтон по-прежнему нуждается в обслуживании, а ты вместе с девственностью потеряла нейтральность энергии. Твои руки уже не pH-нейтральны. У него будут цепи гореть от твоего прикосновения. Даже если ты просто прикоснешься к входному люку, нарушится равновесие зарядов внутри. А мы размножаемся неполовым путем. Мы разобрали свои заводы и переместили их в грудную клетку дракона, чтобы посвятить себя уходу за ним.
Фата Инколоре энергичным шагом вышла в коридор, натягивая перчатки.
Билли со вздохом пошарил под кроватью, нашел свои брюки. По очереди сгибая и разгибая длинные, как у журавля, ноги, засунул их в штанины. Он был тонкокостный, худущий и долговязый, как воронье пугало. Когда он сидел, голова его почти упиралась в потолок. А стоя он в комнате не помещался, ходил согнувшись.
Кошкодав жестом призвал учеников к вниманию и откашлялся.