По двое, по трое вновь прибывшие рассаживались вокруг Гарри, Рона и Гермионы, кто взволнованно, кто с любопытством. Полумна Лавгуд мечтательно глядела в пространство. Когда все расселись, разговоры стихли. Все взгляды обратились на Гарри.
Пока Дамблдор говорил, Гарри услыхал позади себя еле слышный шепот — похоже, это шептал Кингсли. Еще он мог бы поклясться, что почувствовал какое-то слабое дуновение, словно мимо него порхнула птица. Однако, опустив глаза, он ничего не увидел.
Снегг продолжал смотреть на него, сузив глаза.
Да и Гарри снова стал предметом повышенного внимания и оживленных пересудов в коридорах, правда, в интонациях шептунов он уловил некоторую перемену. Теперь в них слышалось любопытство, а не враждебность, и несколько раз до него долетели обрывки разговоров, из которых явствовало, что ребят не устраивает версия «Пророка» насчет того, как и почему удалось Пожирателям смерти вырваться из крепости Азкабан. Недоумение и страх вынуждали этих усомнившихся обратиться к единственному объяснению, которое было им доступно — к тому, о чем твердили с прошлого года Гарри и Дамблдор.
— Кто, например? — обозлился Сириус. — Слушайте, ваш отец пострадал, выполняя задание Ордена, обстоятельства и без того подозрительные — не хватало еще, чтобы дети узнали об этом через минуту после происшествия. Это может серьезно повредить Ордену...
— Да? — Профессор МакГонагалл обернулась; брови ее сошлись в прямую жесткую черту.