— Снимай! мотор! — вопил в азарте Тарасюк. — Трус! растяпа! ты за шпагу держишься, а не за бабью сиську! Квинга! терция! парад!!! — и делал выпад, едва не протыкая беднягу насквозь.
Идут обратно в штаб. Нет — пусто. Во все окна заглянули. Только часовой у пустой витрины смотрит выжидательно, болван.
Утром Марина ездила на занятия, балдея от своего статуса и своей учености — студентка университета!!! — а вечером балдела от красивой возвышенной бедности студенческого общежития: четыре койки впритык, чаек с пряниками и мудрые хрестоматии.
Так он блестяще вышел из положения, накатав роман «ЦДЛ», где и изложил все, что ему вообще было известно о советской действительности: со злобным весельем и артистической раскованностью свел счеты со всеми личными врагами, наплел сплетен, приврал сорок бочек арестантов — и пошла книга! пошла! Но, как нетрудно предположить, это осталась его единственная книга за рубежом: материал жизненных впечатлений был исчерпан досуха.
Темой его диплома был двуручный меч с «пламенеющим» клинком.
Боже, что за счастье — эта свобода, пока не сообразишь, что денег-то все равно нет.