— Уж не трогала. Облико морале, — вздохнул комитетчик: — тунеядка, проститутка, валютчица. Бомж.
Лишь полдень перевалил, солнце плавится в парном мареве, пекло и глушь на пирсе.
— Ох, — стонал Маркычев, — братцы… товарищи… родимые… хорошо-то как!.. и вот здесь, вот здесь потри!.. боже, дошел!..
Так, ясно: тронулась бабка с двойного горя. Но у следователя свой интерес: дело закрыть. Приезжайте, говорит, забрать ваше заявление.
Звонок на скорую: повешение. Жив? Какое там, остыла. Кто? А заведующая этими яслями повесилась.
Тарасюк перебрался за столик Федоровского и, краснея и запинаясь, попросил ему помочь. Рыжий Федоровский оценил деликатность просителя и незамедлительно выдал ему двадцать копеек.