Терпеливая, вытренированная жизнью, Марина не расцепляла мертвой хватки, рассчитывая укатать его мелкой сапой. Ничего, осмотрится — одумается.
Так что все остались довольны. А особенно, конечно, директор. Как легко понять, это была его единственная книга, потому что больше ему писать было уже нечего. Его литературная деятельность этим и завершилась.
Недавно я видел его в сквере по Петра Лаврова, прямо рядом с Литейным. Там сидело на скамеечке рядком пять таких же ханыг.
— Я все для тебя сделал! Чего ты теперь еще от меня хочешь?
— Гитлер капут! — оборвал Фима. — Что ты делал во время войны? Служил в СС? Воевал в России?!
— Где может дежурный офицер забыть поясной ремень?!