Комиссия перехрюкнулась. Шонька посинел. Марина попросила всех выйти вон и дать ей одеться.
— Я был еще несовершеннолетним, — виновато сказал Тарасюк.
— Тьфу! — говорит. — Вы сколько выпили, чтобы так шутить? Ну — они-то молодые, но ты — фронтовик, служака: разве этим шутят?
Адмирал вертит головой, и все вертят, не понимая и желая выяснить, откуда же исходит это кощунственное безобразие.
— Ах, вот как! А что ж ты умеешь делать-то, что сто рублей тебе уж и мало?!
— Теперь ты понял, секилявка, что я имела в виду?