— Твой личный враг? — спросил Эдвин. Дэвид покачал головой.
Ксочипилли слегка наклонил голову — то ли соглашаясь, то ли'показывая, что просто принял услышанное к сведению.
— Простите меня, наставник. — Дэвид опустился на колено и низко наклонил голову, едва не коснувшись макушкой колен сидящего в кресле Рийока. — Подобного более не повторится. Свою сторону я выбрал давно и клянусь вам, что забуду о всякой жалости, которую внушают мне те, кто стоит на противоположной стороне.
Вилисса и Эдвин переглянулись. Как-то сразу стало ясно, что говорить будет Эдвин: тетушка молчаливо отступила, предоставляя племяннику самому отвечать на трудные вопросы, связанные с его затеей.
...Дэвид покачал головой, вспомнив эту часть беседы. Удивительно, что Марионель его не убила. Он явно ляпнул лишнее, а она даже не поставила его на место... Похоже, и в самом деле существовал какой-то лимит хорошего отношения, возникший у нее к землянину еще с тех пор, когда он выгадал несколько драгоценных секунд в башне лорда Шай-кела, вынудив Ролега прекратить расчленять Го-ворящую-с-Мертвыми и переключиться на него самого. До тех пор, пока лимит не превышен, Марионель закрывала глаза на его неподобающее поведение, но как только Рубикон будет перейден — чао бабмина, сорри... Она ведь предупреждала, что не занимается подсчетом «насекомых», которые назойливо лезли в ее жизнь и которых ей приходилось давить, демонстрируя, что именно она думает об их требовательных просьбах исполнить те или другие насекомьи желания. Предупреждала, но он не внял. Точнее внял, но забылся. Сначала мысленно назвал ее бездушной сукой — и это сразу после того, как она продемонстрировала свое умение отвечать на его мысли, а не на слова! Затем — поставил под сомнение ее право носить свой колдовской титул, читай — усомнился в ее Силе. До большего идиотизма додуматься было бы сложно, даже если специально поставить перед собой такую задачу. Но он оказался «на высоте», как всегда. Если изначально у него и был какой-то лимит хорошего отношения, то на этом он весь и вышел.