Откуда-то сверху донеслось мягкое урчание. Мерфи застыла. Ее глаза расширялись, расширялись…
Круг бы начертить, да руки связаны, а без Круга волшебство для освобождения деликатно не применишь. Разумеется, к моим услугам бум-бам-тарарам, но это для Луп-Гару хорошо и остальных чудищ. Для себя, родного, хочется чего-нибудь потактичнее, все-таки придется резать ленту в непосредственной близости от кожи, а кожа у меня весьма чувствительная. Короче, магия отпадает.
— Гексенвольф, — сказал Боб с сильным немецким акцентом. — Зачарованный волк, или колдун-оборотень. Помню, инквизиция объявила войну зачарованным волкам и пожгла на кострах уйму высоченных парней.
— Я не сделал ничего, что не смог бы сотворить добрый бочонок вина, — обиженно засопел Боб.
Я метнул взгляд в сторону охранника. Тот уже стоял с пушкой наготове и явно вознамерился открыть чертову дверь.
Миг прозрения миновал. На лице вожака застыло выражение глубочайшего потрясения. Всматриваясь в суть души человека, я невольно позволяю заглядывать и в свою тоже. Не знаю, что там узрел вожак; расспрашивать «туриста» о достопримечательностях чародейской души не очень хотелось.