Сразу по возвращении с кладбища мать превратилась в тирана, истинную мегеру. Она стала вмешиваться во все дела, за всем следить и диктовать, как мне жить. Ничуть не стесняясь, она принялась рыться в моих вещах и нашла дневник, который — как мне казалось — я надежно запрятал под своим матрасом. Тут же самые замечательные пассажи она зачитала вслух, причем громким голосом и перед моим братом Конрадом, очарованным столь предельной формой моего унижения.