— Цветок, — стонал Гарольд, пытаясь подняться. В этом ненужном сейчас слове был для него какой-то важный смысл. Он пытался мне передать… Подсказать…
Он промычал что-то на ходу — мол, не до разговоров мне. Помолчи.
От такой наглости я опять немножко струхнула. А в следующую секунду он как схватит меня за локоть, как дернет куда-то — я еле на ногах устояла. А может, и шлепнулась бы, если бы он меня не держал.
Прошло несколько дней. По распоряжению Оберона мы с Гарольдом оказывали сельчанам разные «магические услуги» — это была плата за повозки, провиант, свежих лошадей, одежду и обувь и все, чем нас снабжал этот прижимистый народец. Самым трудным, как ни странно, оказалось излечить от икоты жену старосты: она икала уже много лет подряд, давно привыкла к этому и всячески сопротивлялась нашему колдовству. Гарольд, у которого вечно недоставало терпения, разозлился и в конце концов так «вылечил» старостиху, что та чуть не задохнулась. Мы пережили несколько неприятных минут, но в конце концов этот рискованный опыт пошел женщине на пользу: она смирилась с тем, что больше икать не будет, и даже слегка обрадовалась. А муж ее — тот вообще пришел в восторг, обещал поддержку Оберону (в разумных пределах) и выдал нам по крохотному сморщенному яблоку — «на дорожку».
Вот так примерно размышляя, я поднялась со скамейки, подошла к голым кустам и, наклонившись, стала высматривать на земле шарик.
— Где взял? — спросил Оберон, не оборачиваясь.