И когда я воображала Гарольда, который говорит все это Оберону и сокрушенно качает головой, мне хотелось грызть одеяло.
Я колебалась недолго. В конце концов, мой план по тренировкам на сегодня уже перевыполнен.
Вот только радости не было. Была тоска, будто в очереди к зубному, — скорее бы все это кончилось.
Зря он вспомнил это имя. Я положила ложку на край котелка.
Как-то странно — разве может король врать? Возмутительно даже так думать. И потом, зачем ему это?
Суровый Ланс крепко сжал губы, и без того будто склеенные. Положил посох на колени и, не глядя на нас с Гарольдом, начал свой рассказ.